По материалам научной статьи Владимира Поспелова «Заселение и освоение юго-восточной части Омского Прииртышья в середине 18 - начале 20 веков» (территория Калачинского и Оконешниковского районов).

От общин к хуторам
Первые поселенцы ставили свои избы у озер, отсюда  названия деревень и  сел: Камышное, Пресновское, Чистовское, Лебяжье, Козюково и т. д. В степной зоне всегда было трудно со строительными материалами. Рубили избы из берёзы или «били» жилища из глины под каркас из жердей и прутьев (мазанки) или складывали стены из пластов дёрна (пластянки). Подобные жилища существуют и в наше время, но они более поздней постройки. Так, уже в наши дни в некоторых селах все чаще накрывают сараи для скота пластами, используя для их заготовки чудом сохранившиеся дедовские мотыги-пласторезки. Лишь самые состоятельные вывозили лес из-под Тары и Муромцева и строили добротные крестовые дома из красного леса.
Еще в прошлом веке возвел крестовый деревянный дом богатый крестьянин из 
Оконешниково Григорий Воротынцев, который являлся памятником деревянной архитектуры села. В конце 20-х годов в нем располагался сельский совет, но до нашего времени дом не  сохранился, был разобран в период коллективизации.
Хотя крестьяне предпочитали жить общинами, в 1910 году разрешено было нарезать индивидуальные участки для хуторов. В Покровской волости хуторская система землепользования получила большое распространение вблизи сёл Золотая Нива - 17, вблизи Павловки – 34, у села Елизаветинского –9. Имелись хуторские хозяйства в Кочковатом, Миргородке, Алексеевке. Четыре заимки было на землях Андреевки, три заимки в Крестиках. Большой хутор на 19 хозяев располагался у села Язово. Он так и назывался  - Язовские хутора, Дорофеевский хутор был у Куломзино. Шевелёвская заимка – в Камышинской волости. Переселенцы далеко не сразу вставали на ноги,  лишь через 3-4 года они начинали кормиться с надела.

Хлебопашество и скотоводство
Основным занятием жителей края являлось хлебопашество и скотоводство. Сельскохозяйственной техники было очень мало, лишь у самых зажиточных. Большинство же крестьян обрабатывали землю дедовскими орудиями: соха, серп, коса, зерно веяли лопатами, подбрасывая его вверх, молотили цепами. Переселившиеся из европейской части России крестьяне принесли с собой привычные способы обработки земли, хотя в сибирских условиях эти приемы видоизменились и слегка усовершенствовались. Но процесс этот шел крайне медленно. 
С 80-х годов XIX века, преобладающим орудием для вспашки земли становится на долгие годы соха-колесуха. Использовалась и соха-рогалюха – одноконная деревянная соха с двумя железными сошниками и деревянным отвалом, борона с деревянными зубьями, коса-горбуша и коса-литовка. 
С начала 90-х годов и особенно в 90-е, стали более интенсивно распространяться усовершенствованные орудия труда: молотилки, веялки, конные грабли, жнейки. Но далеко не все хозяйства могли их приобрести. Так, в Сергеевке владелец молотилки Федосей Николенко за право обмолотить урожай на его молотилке просил односельчан отработать на него. Зажиточные крестьяне и старожилы обычно сеяли 10-12 десятин пшеницы, 10-13 - овса, 1-3 - ржи, 1-3 десятины проса. Средние крестьяне засевали 8-10 десятин пшеницы, 5-10 - овса, а бедняки от силы 2-5 десятины пшеницы и столько же овса.
Размеры крестьянского землепользования в Сибири волновали правительственные круги уже давно. В Государственном Совете некоторые деятели выступали с требованиями сократить душевые наделы сибирских крестьян еще в первые десятилетия  после отмены крепостного права. При этом они прикрывались стремлением сократить душевые наделы сибирских крестьян и более интенсивному «культурному земледелию». Доктор исторических наук, профессор В. Н. Худяков по этому поводу писал в своей работе «Аграрная политика царизма в Сибири в пореформенный период»:  «… Это было не что иное, как скрытая попытка создать в Сибири необходимые условия для распространения в этом регионе помещичьего землевладения». После долгих споров, в конечном итоге из-за боязни вызвать в Сибири крестьянские волнения, Государственный Совет одобрил ранее установленную форму в 15 десятин для всех регионов Сибири. Лесной надел сибирского крестьянина составлял 3 десятины, но за него надо было платить особый лесной налог. В отношении политики правительства в переселенческом земельном вопросе, профессор Худяков пишет: «Политика предоставления переселенцам участков была далека от американского типа развития капитализма в сибирской деревне. Вместе с развитием переселенческого движения, царизм экспортировал из Европейской России такие элементы прусского типа как ограниченное землевладение, прикрепление крестьян к наделу, общинные порядки, которые сохранились в сибирской деревне вплоть до 1917 года, и создать высокодоходные хозяйства казне в сибирских условиях не удалось». 
Член Западно-Сибирского отдела Русского географического общества Лебедев, обследовав ряд селений Омского, Тюкалинского, Атбасарского уездов, писал: «Присматриваясь к истории существования старых поселков, мы видим, что за всю жизнь они вели рутинное хозяйство и не сделали буквально никаких попыток изменить его. Все делается или случайно или тем способом, которым практически еще в России люди, даже богатые не могут приспособиться к местным условиям климата и почвы, и разоряются, единственный для них выход – найти богатый плодородный участок, где они могли бы использовать свои силы и капиталы на поприще истощения и расхищения природных богатств». 
Таким образом, выясняется, что с момента хозяйственного освоения Сибири там складывается наследственно-подворный тип землепользования, трансформацию общинных порядков следует связывать и с ними, ещё более сложными и многообразными явлениями в жизни сибирской деревни; эволюция земельных форм, где она наиболее проявлялась, должна связываться с хозяйственно-экономическим состоянием конкретных районов и уровнем развития отдельных отраслей сельского хозяйства, а также агрономическими изменениями, там же протекавшими. 
Для полного освоения края и его богатств нужна была более действенная помощь правительства, причем на самом высоком уровне – агрономическая и ветеринарная. Ветеринарная помощь находилась в крайне неудовлетворительном  состоянии, поэтому от разных болезней и эпидемий погибло огромное количество скота.
С 1901 по 1910 годы только в Тобольской губернии пало более 20 тысяч голов скота. Особенно страдали животные от сибирской язвы. В 1902 году от этой болезни пало 2516 лошадей из 3377. Это было самое устойчивое заболевание, требовавшее огромных усилий, средств и, конечно, специалистов ветеринаров. А на всю Тобольскую губернию насчитывалось в лучшем случае 25 ветеринарных врачебных пунктов, 55 врачей и 49 фельдшеров.
Сама обстановка выдвигала насущную задачу – открытие учебного заведения по ветеринарному делу. Необходима была сеть опытных станций, полей и посевов, которые давали возможность улучшать и изменять способ ведения хозяйства. В конечном итоге, вся переселенческая политика, должна была превратиться в стройную систему, деятельность которой, направлена на освоение богатств края, чего не представляла на самом деле организация переселенческого вопроса. Постоянные переходы переселенцев с одного участка на другой наносили большой урон хозяйству. И прав был В. И. Ленин, который писал: «Помыкавшись по Сибири в поисках хороших участков, испытав неимоверные страдания, трудности и лишения, вымирая от голода и болезней, в Россию возвращалась беднота, самая несчастная, все потерпевшая и озлобленная». Таким образом, в повестку дня вставал вопрос коренного пересмотра переселенческой политики, «чтобы наиболее нужным лицом для переселенца был не производитель работ и правительственный чиновник по водворению, а агроном и ветеринар с советами и указаниями».

Маслоделие
Одной из наиболее развитых отраслей хозяйства, кроме земледелия, скотоводства и разных промыслов, было маслоделие, сыгравшее существенную роль в экономике Сибири. В сельской обрабатывающей промышленности оно наряду с мукомольной отраслью заняло ведущее место, стимулируя развитие производительных сил деревни и их связь с местным и заграничным рынком. 
Первоначальной ступенью в развитии сибирского маслоделия было производство топлёного масла. Основными районами его производства были Тарский, Ишимский, позже Тюкалинский уезды Тобольской губернии и Кузнецкий в Томской. В 1897 году только на Ишимской ярмарке было продано масла на 260 тысяч рублей, а через год уже на 300 тысяч рублей. Отсюда оно поступало во все районы страны, а также за её пределы, в основном в Турцию. 
Маслоделие внесло значительные коррективы в специализацию края.  Сибирское масло высоко ценилось по своим вкусовым качествам на международных рынках и аукционах и не уступало лучшим сортам знаменитого  датского масла, служившего в это время эталоном. В конце XIX – начале XX веков предприимчивые датчане, поняв преимущества сибирского маслоделия, заполонили Омск, создавая свои торговые фирмы, вытесняя промышленников-маслоделов России и края с масляного рынка. В Прииртышье монопольное положение на рынке купли-продажи масла занимала датская «Сибирская компания». Её главная контора находилась в Омске, а пункты по скупке масла во многих населённых пунктах региона. В разное время «Сибирскую компанию» представляли датчанин Э. Я. Петерсен, московские мануфактуристы А. А. Невежин, С. Г. Савов. На торговле маслом сделали свои капиталы датский предприниматель С. Х. Рандруп, открывший в 1903 году в Омске завод по производству сельскохозяйственной техники, а также омские купцы Ф. А. Корешков, Г. Е. Грязнов, Ф. Ботов, Э. Кипп. 
О проблемах сибирского маслоделия говорилось на всероссийском съезде маслоделов в 1903 году. Россия по вывозу масла занимала 2-е место в мире после Дании, и огромный вклад в это внесли сибирские маслоделы. В 1910 году по Сибирской железной дороге было вывезено 3,8 млн пудов масла на 50 млн рублей. За 1912 и 1913 гг. из Сибири вывезено 10,1 млн пудов масла стоимостью более 150 млн рублей. Ежегодно до 300 тыс. голов крупного и столько же мелкого рогатого скота забивалось в Западной Сибири. До 100 тыс. голов  скота вывозилось в отдельные годы на рынки европейской России, кроме того, огромное количество сала, кож, шерсти, яиц,  рыбы и т. д. 
В селах и деревнях края строили небольшие предприятия по переработке молока – «молоканки». Накануне Первой мировой войны в Сибири насчитывалось около 4 тыс. маслодельных заводов, производивших около 5,5 тыс. пудов сливочного масла. Большая часть его поставлялась на внешний рынок, и лишь незначительная часть поступала на внутренний рынок. 
В 1897 году в Тобольской губернии было 84 маслодельных завода, а в 1910-м уже 1042: они произвели 1,5 млн пудов масла. 
Основная масса сливочного масла производилась в деревне, а реализация всей продукции шла через город. В городах создавалась сеть учреждений, через посредство которой осуществлялось оснащение новой отрасли техническим оборудованием, обеспечение ссудами и одновременно реализовывалась продукция. К 1913 году в Тюкалинском уезде уже насчитывалось 410 мелких маслозаводов. 40 из них - в Покровской волости. В самом Оконешникове было 12 сепараторов. 
Наиболее крупное предприятие по переработке молока, принадлежало Оконешниковскому богатею Григорию Коротынцеву, занимавшемуся этим прибыльным делом с 1898 года. Конечно, заводы были небольшие, примитивные, преобладали ручные сепараторы. Но доход от них по тем меркам был немалый. 
В Оконешниково, Мариновке, Крестиках, Чистово, Пресновском и других сёлах в среднем на двор выручка от масла составляла 103 рубля. Пуд масла стоил 13,9 рублей, пуд молока – 66 копеек, а пуд пшеницы тогда стоил 1 рубль. Поэтому крестьяне старались завести как можно больше коров, так как каждое животное давало 24 рубля чистого дохода в год. Иметь на двор по 4-5 и более коров для крестьян считалось делом обычным. Вырученные от производства масла деньги шли на приобретение сельхозмашин, на улучшение жилья, расширение пашни. 
На селе в чести были хорошие мастера по выработке масла. В Оконешниково таким авторитетным мастером был Андрей Трофимов. Одновременно он вёл своё хозяйство, имел посева восемь десятин, две рабочих лошади. В Мариновке маслоартель долгое время возглавлял Евстафий Дедушкевич, в Камышино – Егор Акимович Столетов. Газета «Омский вестник» писала в то время: «…В тех местах и волостях, где маслоделие развивалось быстрыми темпами, сразу же увеличивалось количество коров в крестьянских хозяйствах и бескоровных хозяйств было немного». Так, зажиточные хозяева п. Сергеевского имели: Прилип Калина Калинович - 5 коров, Николенко Федосей – 9, Полищук Н.- 6, Савченко И. - 3. Крестинские богатеи Наумов Роман и Пальянов Данила имели в своих хозяйствах более десяти коров. Крестьяне той же Покровской волости говорили: «…Если бы не сепараторы, то хоть уходи». Из 400 хозяйств селений Мариновского, Крестинского, Северного, Южно-Подольского бескоровных было всего 17, видимо, недавно переселившиеся. Одну корову имели 57 хозяев – половина из них носили молоко на «молоканку», 139 дворов имели две коровы и молоко не носили лишь 24 хозяйства, у 94 хозяев было 3 коровы, не носили молоко только 13 дворов». 
Кроме крупного рогатого скота держали овец, свиней, много птицы: кур и гусей. Хлеб простого помола мололи на ветряных мельницах. 

Быт сибирских старожилов
Член Западно-Сибирского отдела Русского географического общества Е. Филимонов оставил интересные записки о сибирских старожилах: «Старожилы-сибиряки  - народ довольно сметливый и любознательный по природному уму, они превосходят крестьян из Европейской России, над которыми не прочь подтрунить. В праздничные дни надевали  обязательно красную рубаху, плисовую поддевку и также шаровары. В будние дни костюм более простой – ситцевая рубаха, казинетовая поддевка и шаровары. Традиционные русские лапти, безусловно, отсутствуют, так как сибиряки-старожилы никогда их не носили. На ноги надевали кожаные сапоги, а во время пахоты их заменяют «броднями», в которых ноге легче и удобней ходить по вспаханному полю. В зимнюю пору сапоги заменяли валенками или «пимами», а поддевку - полушубком. 
Жилище сибиряка-старожила всегда чистое и опрятное. Помимо избы имеется горница. Она отштукатурена или побелена, иногда оклеена обоями. Стульев, как правило, в горнице мало, обычно их заменяют лавки. Стол ставился в переднем углу. Печка в большинстве случаев голландская и обязательно выбелена. Верхняя часть ее около карниза бывает завешана белыми занавесками или цветными. В горнице всегда стоит кровать, на которую кладется одна-две перины и 4-5 подушек. Покрыта кровать простыней и цветным одеялом. Бока ее завешивались белыми, либо цветными занавесками. (Эти традиции сохранились и до сих пор у старшего поколения.) 
Пища сибиряков-старожилов довольно изысканная. Черный хлеб, за исключением урмана, нигде не употребляется, а всюду пшеничный. Этот пшеничный хлеб печется такой мягкий, пухлый и по вкусу не уступает крупчатому белому хлебу. Из пшеничной муки пекут блины, пышные знаменитые сибирские шаньги и пельмени, особенно в воскресенья. Много употребляют в пищу мяса. До половины домохозяев едят мясо чуть ли не каждый день, за исключением постных дней, хотя четверть всего населения ест мясо по большим праздникам - еще не ставшие на ноги, или ссыльные».

Благосостояние крестьянства 
Что же собой представляло волостное село Оконешниковское в конце XIX - начале XX веков? Более 400 дворов, расположившихся на улицах Шабекин рукав, Телячья, Камышинская, Пресновская, Кирпичная и выселках, примыкающих к северной стороне села. Было 2200 жителей, основная масса – середняки, примерно с одинаковым хозяйством и наделом. На каждого едока в среднем приходилось по 0,7 десятины земли, на семью в среднем – по 8-12 десятин.
Благосостояние оконешниковцев было разным – всё зависело от предприимчивости, численности семьи, надела, количества тягла (рабочего скота). Например, старожил Павел Баев засевал до 60 десятин, имел 10 рабочих лошадей. Чуть меньше были наделы у Андрея Иванова, Филиппа Васильева, Никиты Богдана, Константина Козякова и др. 
Материальное положение крестьянства улучшалось – особенно к 1916-1917 гг., после проведения реформ. Малоимущих на селе становилось всё меньше, особенно в старожильческих посёлках. В них процент зажиточных доходил до трети дворов. Хуже было положение в переселенческих посёлках: жители их ещё только начинали вставать на ноги. Например, в Любимовке насчитывалось 76 хозяйств. Переселенец Игнат Недошопа уже имел 3 коровы, 4 головы молодняка, 3 лошади, 10 овец, 2 свиноматки. Евгений Чумак - 2 тёлки, 1 лошадь, 4 овцы, 1 свиноматку и считался малообеспеченным. 
Основной доход крестьян был от маслоделия и от хлебопашества, так как большая часть земель Западной Сибири находилась во владении крестьян по принципу заимочного пользования, как уже указывалось. 
Основателями заимок чаще всего были зажиточные домохозяева, которых привлекали «целики» и простор для выпаса скота на дальних волостных землях. Такие заимки подразделялись на два вида. Временные создавались для пользования захваченным участком в определенное время, например, на период полевых работ, здесь строили временные шалаши и землянки. И постоянные заимки, имевшие капитальные строения, в которых жили летом и зимой.  
В июне 1900 года были приняты правила о подворном и хуторском устройстве  на заселенных переселенческих участках и о нарезке земель под хутора в тех случаях, когда отведенные площади по своим размерам оказывались не достаточными для водворения переселенцев селениями. В Тобольской губернии нарезка наделов под хутора и отруба началась в 1898-1902 годах. Именно в это время появляются хуторские хозяйства в Золотой Ниве, Елизаветино Покровской волости, в Чистой Веси и Крестинском - Андреевской волости. Для размежевания надельных переселенческих земель привлекали, как правило, частных землемеров, оплачивая их труд за счет местного населения. Сельскохозяйственные работы проводились дедовскими орудиями труда. Уборка проводилась серпами, а снопы обмолачивались цепами. Перед молотьбой снопы сушили в овинах. Овин представлял собой четырехстенный амбар с настланным полом, под которым находилась глубокая яма. Земляной пол ямы устраивался в виде чаши, на дно которой клали дрова и разводили огонь. В овине обычно помещалось 130-200 снопов ярового хлеба, 130 снопов ржи. Сушили хлеб и молотили зимой. Выбиралось ровное место, поливалось водой, замершая вода образовывала ровную поверхность, удобную для молотьбы. Иногда для этого разметали снег на льду реки или озера. Хлеб веяли ручным способом, подбрасывая вверх деревянными лопатами, либо самодельными веялками. Таким образом, сельскохозяйственные орудия, которыми пользовались крестьяне, оставались примитивными, кустарными до конца 19 века. 
Усовершенствованные, особенно заводские орудия, начинают распространяться в крае лишь на рубеже 19-20 вв. Только в 1899 году было продано сельскохозяйственных орудий на 525,2 тыс. руб. Сельскохозяйственные машины, завозимые из Европейской России и США, стоили очень дорого и были «доступны только отдельным наиболее состоятельным крестьянам». Чтобы вовремя провести посев и уборку хлебов, бедняки и некоторые середняки, не имевшие машин и орудий, брали их у богатых крестьян за плату и становились должниками последних. 
Таким образом, в конце 19 - начале 20 вв. Сибирь становится одним из важнейших районов по производству животноводческой продукции и масла. За 20 лет из Сибири было вывезено 40,5 млн пудов масляных грузов на 491,4 млн. руб. По количеству скота на душу населения жители Тобольской губернии занимали ведущее место в Сибири. В лесостепной зоне Тюкалинского уезда Сыропятской, Куликовской, Покровской, Еланской, Андреевской, Царицынской и др. на сто жителей приходилось 133 головы крупного рогатого скота. По материалам Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1916 года в Тобольской губернии на один двор приходилось 3,21 коровы. 
Крупнорогатый скот в Сибири был местной породы, характерная особенность которой заключается в том, что она была малопродуктивной и маломолочной,  имела небольшой убойный вес. Но она была приспособлена к местным условиям, к суровому климату, неприхотлива в отношении кормов и ухода, способна переносить продолжительные и частые голодовки, и отличалась высоким содержанием жира в молоке. 
Помещения для скота были примитивны. Лошади и коровы содержались в огороженных из тонких бревен дворах, над частью двора устраивался навес из соломы. Для овец и телят и очень редко для коров устраивали полутемные помещения, стены которых делались из двух рядов плетня или тонких бревен, промежуток между ними заваливали навозом, землей, мусором. Такие помещения также крылись соломой. Кроме крупнорогатого скота держали овец, свиней, много птицы - кур и гусей. 

Подсобные занятия и Министерское училище
И все же благосостояние семьи зависело не только от земледелия и скотоводства, предприимчивости, численности семьи, но и от подсобных занятий и промыслов. Иван Чердынцев владел ветряной мельницей и еще обрабатывал надел в 15 десятин, Поликарп Кичигин из Крестиков на собственные деньги построил в селе лавку и занимался торговлей, кроме того, имел большое хозяйство, в котором свои долги отрабатывали должники. Практически все крестьяне - старожилы и переселенцы, занимались разного вида промыслами, но не отрывались от земли. Федор Леонов в Оконешниково торговал рыбой и развозил ее по лавкам, Илья Гранков и Андрей Бакаев занимались ямской гоньбой, Тимофей Корнеев и другие крестьяне доставляли товар торговцам. Хорошим подспорьем для хозяйства служили ветряные мельницы. Сейчас их не осталось ни одной. А тогда только в Крестинском их было 60, 15 насчитывалось в Чистово, 7 - в Андреевке, по одной в Костяковке, Кирилловке, Константиновке, Любчино. 
В Оконешниково одной ветряной мельницей владел Иван Чердынцев. Маслобойней и кирпичным заводом владели братья Вековцовы. Дубить кожу, сшить шубы и полушубки, обувь не надо было никуда ехать. В каждой деревне были свои шорники, портные, сапожники, пимокаты, печники. Только в одной Кирилловке, где всего-то насчитывалось 42 двора да 210 жителей, было три сапожника. А в Пресновке имелся свой кирпичный завод, и только после 1914 года он появился в Оконешниково. 
Как всякий волостной центр Оконешниково имело волостную управу, ямскую станцию, почту, каталажку - «холодную». В 1894 году в Оконешниково было открыто Министерское училище. 
…Находилась школа на площади, где позже стояло здание старой шашлычной и пожарной охраны. В школе была одна большая классная комната и коридор. Первый и второй классы учились до обеда, а третий и четвёртый – после обеда. Учителями были Мария Никифоровна и Зоя Никифоровна Кравченко (сёстры из Тары). Закон Божий и старославянский язык преподавал оконешниковский священник о. Михаил Мефодьев. По воскресеньям и праздникам ходили в церковь. 
В 1914-1915 гг. число учеников выросло, и места в школе стало не хватать. Половину дома под школу сдал Павел Баев (старое здание милиции). С 1917-1918 гг. количество учеников вновь увеличилось и занятия стали проводить в «писарском доме» и кредитном товариществе (старое здание КБО). «Как вспоминали мой отец и дед, село застраивалось прямо в берёзовой роще. Деревья – в обхват. Где сейчас стоит баня, там была огромная берёзовая роща…», - из беседы со старожилом Е. Н. Кривоносовым. 
В 1914 году в Оконешниково проживало 1700 мужских душ и 1712 - женских.

Строительство часовней и церквей
В 1895 году Тобольская епархия была разделена на три: из нее выделились Омская и Томская епархии. В состав Омской епархии были перечислены Акмолинская и Семипалатинская области, Тюкалинский уезд полностью, часть Ишимского и Тарского уездов Тобольской губернии, части Каинского, Барнаульского и Змеиногорского уездов Томской губернии. В 1912 году в Омской епархии было учреждено первое викариатство с наименованием викарного епископа «Семипалатинский» с резиденцией в городе Семипалатинске. А в 1913 году второе викариатство с наименованием епископа «Акмолинский» с резиденцией в г. Омске. 
В первые годы своего существования Омская епархия обладала небольшим количеством храмов, и большая их часть находилась на территории Тобольской губернии. Первым Епископом Омским и Павлодарским по распоряжению Святейшего Синода, стал  Преосвященный Григорий. 
В новой Омской епархии в те годы насчитывалось всего около 100 церквей: 4 храма было построено по линии железной дороги в Петропавловском уезде, 10 - Акмолинском, 6 - Атбасарском, 18 - Кокчетавском, 5 - Омском, 21 – в Тюкалинском. Предполагалось построить ещё свыше 600 храмов, в отдалённом будущем их должно было стать 750. 
Во многих селах Покровской и Андреевской волостей Тюкалинского уезда возводились церкви и часовни. Так, в 1894 году в Оконешниково, на средства прихожан, была возведена однопрестольная церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы, и в 1895 году освящена по благословению Пресвященного епископа Омского и Павлодарского Григория. Так образовался оконешниковский приход. «Здание храма деревянное, - пишет в «Справочной книге Омской епархии» омский священник и историк И. Голошубин, - с такой же колокольней на каменном фундаменте, покрыта железом. Снаружи храм обшит тесом и покрашен белой краской, а внутри отштукатурен. Прочен, но маловместителен. Утвари достаточно. Капиталов у церкви и угодьев, приносящих доход, нет. Имеется лишь переносной престол во имя равноапостольной Марии Магдалины для совершения богослужений в приходских деревнях. Устроен на общественные средства. 
Часовен в приходе три: в селе Пресновском  - во имя Святой Троицы, в деревне Николаевской – во имя Стефана, епископа Пермского, просветителя зырян, в деревне Камышинской - в честь Казанской иконы Божьей Матери. Богослужение в них совершается в святую четырехдесятницу и в дни, установленных в сих часовнях, праздников. Приписных и вновь строящихся храмов в приходе нет. Население православное, лишь в Елизаветинском есть сектанты – штундобаптисты. 
Среднее число крещеных в приходе за год - 468, браковенчаний - 85, отпеваний - 220. В распоряжении причта – земельный участок в 99 десятин. Земля среднего качества и доходов не приносит. Имеется два деревянных здания с надворными постройками, застрахованных за счет прихожан на 1300 рублей. Дрова причта получает из общественных лесных дач. Жалованье из казны положено: священнику - 400 рублей в год, дьякону - 200 рублей, псаломщику - 125 и по приговору 1898 года от прихожан еще 100 рублей в год. За законоучительство в Министерском училище, священник получает 60 рублей в год. В целом же положение причта незавидное. Пасхальное хождение со святыми иконами за редким исключением бывает по домам прихожан. В неурожайные годы, у старожилов имеют место крестные ходы по полям, а в переселенческих деревнях ежегодно на полях служится общественный молебен или «мирской», после которых, многие прихожане принимают иконы по домам и служат частные молебны». 
Часовни и церкви были построены в других населенных пунктах района. Так, в Крестинском, по воспоминаниям старожилов, в центре села стояла однопрестольная красавица-церковь во имя Михаила Архангела, построенная в 1890 году на средства прихожан, которую украшали и обихаживали всем селом, праздничный звон колоколов разносился по всей округе. «Здание деревянное, колокольня тоже деревянная на каменном фундаменте. Обшита тёсом, окрашена белою краскою. Утвари в церкви недостаточно. Угодий, приносящих доход, нет, местночтимых икон нет. 
Имеются две часовни: в деревне Стеклянской - во имя иконы Казанской Божией Матери и в Язовой – во имя Димитрия Солунского. В деревне Андреевской выстроена церковь во имя Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова. Других приписных церквей нет. Население прихода: 2295 душ мужского пола и 2257 – женского. В Чистой Веси – 1115 душ, в посёлке Марининском – 570. Население в приходе православное и преимущественно старожильческое. Среднее число крещений – 258, браков – 49, погребений – 118. 
На весь приход было две министерские школы – в Крестиках и Чистой Веси. Церковь бедная. Нет при ней даже певческого хора. Причт безземельный (есть в пользовании небольшое количество пахотных и сенокосных угодий, добровольно отведённых прихожанами). Сенокосная земля у причта и прихожан удобная. Для причта в селе есть три дома. Для священника в 5 комнат, для диакона - три и для псаломщика – в две. Дома удобные, с надворными постройками. Отношение прихожан к ремонту причтовых домов заботливое и усердное. Жалованье от казны священнику положено 300 рублей, диакону – 150 и псаломщику  - 100 рублей в год. Братских доходов в год бывает до 600 рублей. Капиталов у причта нет. Пасхальное хождение со святыми иконами бывает по приглашению. Крестные ходы проводятся в деревнях Андреевской, Стеклянской, Язовой и селе Крестинском. После них проходят богослужения в домах прихожан. В посёлках по окончании посевов хлебов служатся молебны, после которых собранный домашний скот окропляется святой водой. В селе Крестинском с 5 по 7 ноября бывает ярмарка, предметами торговли которой является мануфактура, бакалейные и скобяные товары, масло, сало, кожи и прочее. Заводов в приходе нет, есть три торговых лавки, одна винная, одна пивная». 
В Пресновском стояла церковь Григория Богослова. Накануне революции была сооружена небольшая церковь в селе Сергеевском. На сегодняшний день в районе не сохранилось ни одного храмового здания, все они были перестроены под различные государственные учреждения, либо попросту разобраны. 

Открытие школ
С конца XIX века, также на средства жителей и по их многочисленным ходатайствам, открываются по селам волости несколько одноклассных министерских училищ  -  в Оконешниковском, Пресновском, Крестинском, Николаевском, Чистовском, Андреевском, Кочковатском. 
По рассказам старожилов, школу в селе Кочковатом, в котором к тому времени насчитывалось 1,5 тыс. жителей, строили всем селом. Осенью 1913 года на сходе было решено, что каждая семья привезет из Калачинска столько бревен, сколько детей было у каждого домохозяина. Лес возили всю зиму 1913-1914 годов, а к осени в селе было построено прочное добротное школьное здание, которое простояло около 80 лет и только недавно было разобрано предприимчивыми жителями. 
В начале 1900-х годов открылись школы в Миргородке и Андреевке. В Андреевской школе обучалось в 1908 году 40 мальчиков и 35 девочек.
В начале XX века в Оконешниковском появляются винная лавка, две пивные, два магазина, склад земледельческих орудий, фельдшерский пункт, паровая мельница, овчинно-пимокатная мастерская. 
В 1892 году в деревне Камышиной был устроен сельский приемный покой на 5 кроватей. На всю волость приходилось всего два врача (данные за 1914 год). В более серьезных случаях за медицинской помощью обращались в Калачинскую или Татарскую земские больницы. 

Культура и традиции
Нелегок крестьянский труд. Но не только он входил в жизнь и быт края. Были и праздники, существовала своя культура, традиции, перенесенные из Европейской России, Украины, Белоруссии, Прибалтики. Кроме основных праздников, Рождества, Пасхи, Троицы, оконешниковцы особенно почитали свой престольный храмовый праздник – Покрова Пресвятой Богородицы. Его шумно праздновали 1 октября. В этот день со всех окрестных сел и деревень съезжались гости – родственники, друзья. Улицы были запружены телегами, разряженным людом. В церкви шло торжественное богослужение, а в домах готовили праздничное угощение. 
Престольные праздники отмечались в Камышиной, Николаевке, Крестинском, Андреевке, Пресновском, Чистовском, Кочковатском. Сразу после праздника проходила ярмарка, и длилась она 3-4 дня, не считая еженедельных торжков по средам. Свозилось большое количество разного товара и продуктов: глиняная и фарфоровая посуда, лампы, шапки, сарафаны, шубы, полушубки, сапоги, сукна, полусукна, драпы, сатин, обувь, узорчатые платки, сундуки, сбруя, телеги. Продавали овес, мясо, сало, битую и живую птицу. Сторговывали лошадей и коров. Шум и гам стоял на базарной площади до вечера. Неподалеку от ярмарки строили качели, а если выпадал снег – карусели, горки. Умели веселиться на ярмарках. 
Один из старейших жителей Оконешниково Н. А. Михайлов вспоминал в своё время о такой ярмарке в селе Камышино, на которую ещё ребёнком взял его отец.  «Запомнились особенно верблюды. На них приезжали на ярмарку киргизы. Привозили кошмы, арбузы, вяленое мясо, кожи, шерсть. Верблюды лежат в стороне, жвачку жуют, а казахи раскидывают шатры. Потом пьют чай, сидя на кошмах. И час, и два, и день… Умели они обустроить быт в походных условиях. Что и говорить, живописные проходили базары. Это не сегодняшнее однообразие и скука…». 
Крестьянский быт – тема отдельного и большого разговора. Это и вечеринки, посиделки с непременными частушками, и особые свадебные обряды, крестины и т. д. Шумно и весело провожали масленицу. И общественная помощь нуждавшимся односельчанам, так называемая «помочь». Хоть и труд, но, как правило, проходил как праздник. По рассказам стариков, в те времена и пили меньше, в меру. А во времена полевой страды, пьянство повсеместно осуждалось. Зато в почете были самовары, они встречались в любой крестьянской семье. Даже было такое наказание: за провинность или неоплаченный долг староста отбирал самовар и временно закрывал его в управе под замок, пока хозяин не исправится. Многое было в жизни наших земляков-предков ценного, хорошего, истинно национального. Многое ушло безвозвратно… 

Сопротивление правительству
События первой русской революции 1905-1907 гг., охватившие страну, докатились и до Сибири. В отчете начальника Омского жандармского управления полковника Козлова говорится о том, что «революционное движение сконцентрировалось, главным образом, в г. Омске и лишь поверхностно задела сельскую массу, благодаря особым условиям (отсутствие земельной нужды)…». Действительно, сибирским крестьянам, обладавшим, в отличие от городских рабочих, частной собственностью, не было мотивов бороться с властью. И все же без волнений не обошлось. Главная побудительная причина выступлений – неясность с выдачей пособий семьям призванных в армию да еще не желание платить налоги со стороны некоторой части деревенских. 
30 декабря 1905 года тюкалинский уездный исправник (начальник полиции в уезде) Соколов докладывал телеграммой Тобольскому губернатору: «Положение угрожающее. Ожидается разгром как волостных правлений, так и правительственных учреждений в Тюкалинске. Запасные свои незаконные требования намерены осуществить насилием. Необходимо экстренно арестовать зачинщиков.  Средства местной команды незначительны. Прошу присылки казаков,  шестьдесят человек в Тюкалинск, сорок – в Сыропятское, иначе последствия непоправимы». 31 декабря, в Тюкалинск прибыло более 150 человек из близлежащих волостей. Они требовали выдать пособия всем семьям – поголовно и за все время. Распорядительный комитет начал уговаривать собравшихся разойтись, требования крестьян он отклонил. «Тогда мы придем толпой в тысячу! Мы стребуем с вас деньги!», - пригрозили митингующие. 
«Последнее тем более возможно, - сообщал дальше исправник, - что среди запасных, по-видимому, есть определенная заранее организация. Если последнее осуществится, можно ожидать крупного беспорядка и непоправимого несчастья, которое едва ли удастся предотвратить имеющими налицо средствами, без присылки для усиленной охраны просимых казаков, тем более что надеяться на помощь местной команды, живущей по квартирам и поэтому деморализованной, до некоторой степени положительно нельзя». Губернатор не замедлил с ответом. Уже на следующие сутки тюкалинский исправник Соколов получил такую телеграмму: «…Высочайшим указом Тюкалинский уезд объявлен на военном положении с подчинением командующему войсками Сибирского военного округа и с назначением меня до приезда особо назначенного лица временным генерал-губернатором. Объявите введение военного положения всем властям, городскому, сельскому населению. Агитаторов к мятежу запасных  подвергните аресту с передачей судебным властям. Вр. генерал-губернатор А. П. Тройницкий». 
Только через неделю  утихли волнения в Тюкалинском уезде. Быть может, этому способствовали усилия управляющего уездом Попышкина, которому было вменено «объезжать весь уезд и разъяснять запасным законы о призрении их семейств и неосновательности их требований». Тобольский вице-губернатор сообщал командующему войсками округа Сухотину: «Последние дни после введения военного положения и посылки войск в села Сыропятское и Куликово я не получаю столь тревожных известий из Тюкалинского уезда. Для разъяснения запасным неосновательности их требований я напечатал и разослал прилагаемые при сем объявления. Равным образом изданы обязательные постановления». 
Большие проблемы доставляли властям местные и приезжие агитаторы. В наш край листовки и прокламации доходили разными путями. Например, крестьянский начальник 4-го участка Тюкалинского уезда Зенкевич был очень встревожен тем, что со станции Татарской присылаются крестьянам разных сельских обществ вырезки из газет и листков опасного содержания, «могущих возбудить крестьян и возбудить беспорядки». 
Агитаторы распропагандировали даже одного сельского старосту – Моисея Калинина из Ново-Карасукской волости Тюкалинского уезда. Начитавшись листовок и наслушавшись разговоров о дарованных свободах, он распорядился: «Мужики, можете валить лес!». И крестьяне деревень Шипуновой и Горькой, составлявших одно общество, в раз смахнули с лица земли березовый и сосновый участки, принадлежащие казне. Удовлетворив свои хозяйственные потребности, довольные мужики начали снабжать по самым низким ценам торговца Бабушкина и всех жителей близлежащих деревень. Так и торговали бы и дальше государственным имуществом, не займись этим делом лично начальник губернского жандармского управления полковник Устинов. 
Пристав 5-го стана Тюкалинского уезда при рапорте от 8 декабря 1906 года за № 1018 представил дознание, из которого усматривается следующее: «24 октября 1906 года в дер. Камышино Покровской волости Тюкалинского уезда приезжал на велосипеде к крестьянину Гаврилу Осипову родственник его жены крестьянин Сыропятской волости, поселка Пушкинского Аким Фомич Буянов, около 20 лет отроду, проживающий в настоящее время в железнодорожной мастерской в Омске. По пути проезда в названной деревне Буянов бросил три листа прокламаций: «Российская социал-демократическая рабочая партия. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! К новобранцам. Омский комитет РСДРП. Октябрь 1906 г.». Эти листы поднял крестьянин Копытько и как неграмотный вручил таковые однодеревенцу Александру Федоровичу Жунь, который один экземпляр дал Михаилу Арсентьеву Поникареву, другой экземпляр оказался у Федора Столетова и третий у Василия Дмитриевича Лобова. Прокламации призывают новобранцев к сопротивлению Правительству. Из дознания видно, что они подняты крестьянами и признаны очень интересными и вместе с тем вредными. Один из свидетелей, Василий Дмитриевич Лобов, показывая листочек прокламации священнику села Оконешниково о. Онуфрию Мефодьеву, который прочитал таковую, возразил и сказал, что это ничего – можно везде читать, теперь свобода печати. «Самодержец всея Руси Манифест даровал народу. Многие и всяческие блага там, и теперь каждый волен читать, что его душе благостно»,- говорил священник. Пристав пятого стана Покровской волости начал дознание и крепко разгневался на священника. 
Имея ввиду вышеизложенное и руководствуясь 23 ст. Правил о местностях, объявленных состоящими на военном положении, Тюкалинский уездный исправник постановил: крестьянина Тюкалинского уезда Сыропятской волости, поселка Пушкинского Акима Фомина Буянова подвергнуть личному задержанию. Об исполнении просить господина омского полицмейстера, подписать приставу 5-го стана Тюкалинского уезда с посылкой копий постановления и сообщить господину начальнику жандармского полицейского управления Сибирской железной дороги для зависящих распоряжений». 14 февраля 1908 года военное положение в Тюкалинском уезде было отменено. Жизнь входила в нормальное,  привычное русло. 

Перепись 1916 года
В 1916 году в Сибири проводилась сельскохозяйственная перепись. К сожалению, в областном архиве пока не удалось найти данные этой переписи. Но и то, что удалось обнаружить на сегодняшний день пусть не полностью, лишь фрагментарно даёт представление о населённых пунктах нашего района – бывших Покровской, Андреевской, Царицынской волостей. Перепись в нашем крае проводили представители духовенства, учительства, т. е. сельской интеллигенции: А. А. Мохова, Г. Дион-Залесский, О. Н. Иванова, О. П. Доброхотова, Н. И. Смоленинова, Л. Н. Авенирова, С. В. Плетнинов, дьяконы местных церквей Погодин и Авениров. По данным переписи  1916 года в Покровской и частично в Андреевской и Царицынской волостях (территория нынешнего Оконешниковского района) насчитывалось более 50 населённых пунктов. Более половины из них были основаны в период с 1908 по 1912 гг.: п. Елизаветинский – 137 дворов; п. Золотонивский – 111; д. Николаевка – 197; п. Константиновский – 42; с. Андреевское – 190; д. Рождественская – 146;п. Васильевский – 137; п. Макаркинский – 31; д. Стеклянская – 30; п. Кирьяновский – 53; п. Рыбинский – 63; с. Чистая Весь – 227;с. Крестинское – 387; п.Павловский - 153; с. Кочковатое – 193;п. Соснинский – 50; п. Сергеевский – 93; п.Казанковский – 52;п. Вознесенский (Афанасьевка) – 39; п. Александровский (Монастырка) – 45;с. Камышино – 223; с. Ермоловка – 114; с. Великорусское – 154; п. Любимовский – 58; п. Романовский – 52; п. Кирилловский – 45; п. Репиновский – 107; п. Алексеевский – 58; п. Киевский – 55; п. Григорьевский – 49; п. Золотухинский – 59; д. Миргородка – 139; с. Львовское – 212; с. Кабанье – 255; д. Васильевка – 32; п. Кирсановский – 40; п. Моховской – 90; п. Красовский – 23; с. Оконешниковское – 492; п. Волчинский – 44; с. Пресновское – 262; с. Куломзино – 196; п. Зубовский – 102; д. Язова (с 15 хуторами) – 145; с. Алексеевское – 135; п. Екатерининский – 45; п. Троицкий - 45; п. Орловский – 45; п. Власовский – 44; п. Михайловский – 39; п. Петропавловский – 40; п. Костяковский – 47; п. Любинский (Любчино) – 74; п. Столетовский – 56; п. Ольховский – 63; п. Марининский – 126; п. Соловейский – 43. 
Массовое переселение привело не только к образованию многочисленных селений, но и привело к значительному расширению сибирского рынка, значительно ускорился процесс развития капитализма не только «вширь», но и «вглубь». И вместе с тем «регулирование» и вмешательство «заскорузлого чиновника», переселение ограбленного помещиками крестьянства, значительно снижали хозяйственный эффект переселений на свободные земли. Громадная часть переселенцев вовсе не принимала участия в освоении сибирских просторов.

                                        *   *   *       
«…Великий трудовой и земледельческий подвиг совершили наши предки при заселении и освоении края. В поисках лучших участков и мест проживания первопроходцы исходили огромные территории вдоль и поперёк, опробовали разные по качеству земли в различных климатических зонах. Проникая далеко на юг и восток, в лесостепи Омского Прииртышья, за сотни вёрст, осваивая новые места, делали опытные посевы и основывали всё новые и новые селения. Трудом и усилиями первых поселенцев 17-18 вв. и крестьян-переселенцев 19 – начала 20 вв. были изучены и освоены лесостепные и степные просторы Сибири, в том числе и территория нашего района. В заселённых и освоенных районах была создана новая обширная земледельческая зона, ставшая основной житницей Западной Сибири».